liberty

Там в дали, догорал храм. Странно, совсем без копоти. Алые языки пламени разрывали рассветное небо. И уносили ввысь желания, мечты, надежды. Пеплом ложась на песок времени. Брошенная кем-то фраза, обретала жутковатую жизнь, вплетаясь в реальность от которой нельзя уже было отгородится. Огонь, огонь внутри и снаружи. Огонь вверху и внизу. Ступая по углям и смотря на красный восход все мысли как мотыльки возвращались к храму. Чтобы вспыхнув растворится в вечности.

Не оставив после себя и следа.

Россия такая?

Этот город заметало снегом. Под плотным белым покрывалом давно скрылись мостовые, бульвары и крыши домов.
Люди еще пытались передвигаться, машины так были просто парализованы. С газет и телевидения летели слова: «Необычно сильные снегопады», «коммунальные службы прикладывают максимум усилий». Но снегу было все равно, он укрывал болезненный город и вьюга пела колыбельную для людей.

Ночь, время для песен
соловья о весне,
Его голос так поднебесен,
не понять где звучит — во сне…

лишь луна, тайный спутник
да знахарь.
даст на это ответ
Не сказав, что весною
во сне крыльев нет.

Катилось солнце, по дороге рваной
за горизонт, туда где снятся сны.
Чтобы на завтра выйти из тумана
и зачерпнуть ладонями росы.

И отражаясь преломленным светом,
сиять весь день, как будто в первый раз,
согреть людей надеждой и советом,
и думать, сберегая в сердце нас.

Туман, сегодня необычно крепкая пелена над городом. Проглатывающая шум улиц и мысли прохожих. Кажется что из души в этот час выходит все то, что боятся выпустить в любой другой момент. И под прикрытием тумана, эти тайные гости творят то ради чего пришли. Неслышно ничего, только вязкий шум, неразличимый, гул, способный по костям пробраться в разум и там развернутся во что-то неясное и бесформенное, и затопить собой всё.
Из окон видно только серую хмарь, белесою полосою растянувшуюся от запада до востока. Я жду ветра, надеюсь на него, что он своей силой разгонит это наваждение, разорвет лоскуты пелены и мир снова будет открыт для взора.
Смешно, пришел ветер, но образы в дымке задрожали, все что я видел и был туман, марево, ветер развевал дома, стройные улицы, вереницы машин, изредка фигуры, в тумане казавшиеся серыми пятнами, но по злой иронии и сами бывшие туманом.
Ветер неистово носился постепенно освобождая мир от всего того тумана что представлен был перед моим взором. Чистый яркий белый свет взамен городов, людей. Взамен цивилизации.
Ветер рассеял туман, как я и хотел.
Свет яркий, ослепительно белый…
Вдруг потерял однородность, как будто покрылся пятнами, еще не ярко выраженными, но уже с различимыми границами. Свет терял плотность. Где то оставаясь болезненно резким, а в каких-то местах приобретая другой, терпимый оттенок. И не поверив своим глазам, я увидел тени, они росли и множились, некоторые выстреливали в высь, некоторые оставались малы. В мире где тень состоит из света доверять глазам крайне рискованно.
Тени приняли форму домов, деревьев, движущихся людей. Как будто художник опрокинул все свои краски, наливались цветом и объемом.
Мир снова был реален.
Но это уже был другой мир.

я взял руками карандаш
и холст печально белый взял
я растворил в воде гуашь
и сине небо рисовал

не испоганено ничем,
ни тучки наверху
лишь чисто синь над головой
вздымает в вышину

но холодно оно было
бесчувственно, мертво
и солнце лучик на углу
затрепетал легко

и небо озарилось все
наполнилось сполна
теплом, уютом, радостью
столетнего вина

картина смотрится уже
но не хватает лиц,
и вот под небом голубым
летают стаи птиц

Как же давно это было, уже не вспомнить без улыбки 🙂
Много с тех пор прошло, многое осталось, но все-еще слова несут тепло и радость.

И в сумерке аллей
Ночных красот Московских.
В кругах от фонарей
Танцуют тени броско.

В витринах улиц старых,
Подсвеченная фарами машин.
Танцует вальсы память
Незыблемых вершин.

Под дождем мы со смертью играли в шарады. Ох и весело было тогда. Нас безумное время любило, нас прогнали в поля города. А прибившие пыль, крупных капель, жемчужного цвета, ее мысли, очень точно ложились в куплеты.
Смерть была хороша, не старуха, костлявой рукою схвативши косу, нет, другая, и ее ладони нежно держали лозу. Как перо, у последнего края. И она, обращалась ко мне, будто сон, словно играя. Ответы, к седым облакам паря, отражались от гор, возвращались к ручью. —
Где со смертью играли в шарады.
Под дождем из молочного жемчуга.
Там, где веяло от луга прохладой.
Да вилась как тропа строка.

Эта история произошла в чудесной стране, чьи границы простирались от самого южного моря, до суровых северных гор. В небольшом городе, расположенном на перекрестье пары дорог, в окружении дивных лесов. Подробнее »